Информационно-аналитические материалы Государственной Думы

• На главную
• Поиск

• Научно-исследовательские работы для Государственной Думы 
• НИР Опыт строительства союзного государства Белоруссии и России для развития евразийской интеграции 
• 2.2 Геополитическая доктрина России и её роль в создании Евразийского союза

НИР Опыт строительства союзного государства Белоруссии и России для развития евразийской интеграции

• Титульный лист
• Содержание

2.2 Геополитическая доктрина России и её роль в создании Евразийского союза

Необходимость разработки геополитической доктрины России определяется не только существующим устройством современного мира, тенденциями глобального развития, но и исторической памятью, в которой выстраивалась логика геополитического поведения нашей державы на протяжении столетий [1]. Теоретическая разработка геополитической доктрины России органично связана с исследованием эволюции геополитических воззрений отечественных ученых. Особое влияние на эти воззрения оказало евразийство, обусловившее формирование евразийской геополитики, значительную роль, в становлении которой сыграли П.Н. Савицкий, Г.В. Вернадский и Л.Н. Гумилев. Правда, сам Гумилев, в отличие от своих предшественников, не использовал в своем научном аппарате, по ряду причин, понятие геополитики, заменяя его понятиями политической географии. Само географическое положение России, Российской империи, «место развития» русской культуры издавна располагало к появлению подобных воззрений. Уже в ХVIII в. прообразы геополитические воззрения формировались в естественнонаучном, социально-политическом и цивилизационном направлениях. Это было связано, во-первых, с утверждением статуса России как империи, во-вторых, с экономическим ростом и расширением международных связей, в-третьих, с развитием естествознания в ходе Петровских реформ. Хотя евразийские масштабы Московское царство обрело к концу ХVI в., после присоединения к нему Сибири, геополитическую парадигму и геополитический код Россия обрела в ХVIII в. М.В. Ломоносов был одним из тех провидцев нашей земли русской, который на века предопределил геостратегию развития и геополитический статус российской державы. Вскоре после представления Ломоносовым своего труда с посвящением девятилетнему наследнику царского престола Павлу Петровичу Екатерина II секретным указом от 14 мая 1764 г. предписывает Адмиралтейств-коллегии организовать поиск прохода Северным океаном в Камчатку, а экспедиции 1765 г. и 1766 г. впервые проложили морской путь от Архангельска до Северной Америки и Камчатки. Так научное предвидение русского гения оперативно воплотилась в стратегический план и конкретные действия на государственном уровне. Завершает Ломоносов свой труд в назидание потомкам следующими словами: «Если… толикая слава сердец наших не движет, то подвигнуть должно нарекание от всей Европы, что, имея Сибирского океана оба концы и целый берег в своей власти, не боясь никакого препятствия в поисках от неприятеля и положив на то уже знатные иждивения с добрыми успехами, оставляем все втуне… Последнее из противных мнений, чтобы сие открытие не досталось в чужие руки, обращается в ничто следующими: 1) помянутое мореплавание к нам ближе, нежели к прочим европейским державам, 2) россиянам тамошний климат сноснее, 3) что на нужных и тесных местах построятся зимовья с предосторожностью для наших людей, коими чужестранные пользоваться не могут… Таким образом, путь и надежда чужим пресечется, российское могущество прирастать будет Сибирью и Северным океаном и достигнет до главных поселений европейских в Азии и в Америке» [2].

Геополитическая парадигма, воплотившаяся в транспортно-коммуникационном пространстве между Балтийским, Черным и Каспийскими морями («Триморье»), основывалась на трех устойчивых историко-культурных зонах (Балтийская, Днепро-Двинская и Волго-Окская) и характеризовала общий каркас геостратегического развития страны. Геополитический код, т.е. определение приоритета в международных экономических и политических связях, оформился с основанием Петербурга в дельте р. Невы, т.е. как раз в том месте, которое оказалось связующим звеном между этими тремя историко-культурными зонами и было общим путем «из варяг в греки» и «из варяг в арабы». Положение Петербурга в вершине геополитического треугольника пространства «Триморья» определило в то время характер геополитического кода – ориентация на Запад. Екатерина II в «Наказе» от 30 июля 1767 г. отмечала, что Россия есть европейская держава, русский народ – это народ европейский, а незыблемой формой правления в геополитических масштабах России является самодержавие.

Естественнонаучное и цивилизационное направления формирования геополитических воззрений разработал Л.И. Мечников, предвосхитив появление геополитических учений ряда западных ученых-атлантистов, в частности, А. Мэхэна и Х. Макиндера. «Географическая среда, – писал он по этому поводу, – эволюционирует во времени, она расширяется вместе с прогрессом цивилизации. Ограниченная в начале исторического периода не особенно обширными бассейнами больших рек, эта среда в известный момент охватывает побережья внутренних морей, а затем распространяется на океаны, охватывая мало-помалу все обитаемые области земного шара»[3]. В.И.Ламанский, как и Л.И. Мечников, отталкивался от ведущей роли географической среды развития цивилизации (он вел речь преимущественно о России как цивилизации), но делал далеко идущие выводы о социально-политическом единстве России на евразийском континенте. Ламанский выделял три крупные части или мира с присущими им географическими, этнологическими и историко-культурными характеристиками: западная, т.е. романо-германская (католически-протестантская) Европа, собственно Азия и «Средний мир», т.е. не настоящая Европа и не настоящая Азия» [4]. В связи с упоминанием этих суждений В.И.Ламанского следует подчеркнуть, что при всей условности выделения направлений формирования геополитических воззрений в отечественной науке ее представители на протяжении ХIХ-ХХ вв. охватывали эти направления в целостной мировоззренческой парадигме, которую я бы назвал россиеведческой парадигмой, пронизывающей геополитические воззрения.

Опираясь на данные переписи населения Российской империи 1897 г., учитывая особое месторасположение России «между молотом Европы и наковальней Азии» и признавая мессианскую роль России, Д.И. Менделеев предложил выделить три центра страны: политический центр, центр поверхности и центр народонаселенности. Менделеев, исходя из разработанной им теории центрального географического и политического местоположения России в мире, «срединного места» между Европой и Азией (в этом плане он, как и Ламанский, предвосхитил евразийцев), завещал укреплять тесный союз с Китаем и Англией.

В послереволюционное время эволюция геополитических воззрений в отечественной науке довольно четко прослеживалась в работах В.П. Семенова-Тян-Шанского, А. Радо и Л.Н. Гумилева, представлявших, по сути, евразийскую версию геополитики, которая достаточно четко коррелировала с геополитическими воззрениями основателей евразийства – П.Н. Савицкого и Г.В. Вернадского. Так, В.П. Семенов-Тян-Шанский был создателем одной из первых отечественных политико-географических концепций, которую следует рассматривать как сугубо геополитическую теорию. В 1928 г. работе «Район и страна» он предложил рассматривать три территориальные системы могущественных владений: «1. Кольцеобразная система. 2. Клочкообразная. 3. Система «от моря до моря» или чрезматериковая». Последняя из них отличается от других своей масштабностью, массивностью, континентальной целостностью и имеет все природные «задатки прочности». Семенов-Тян-Шанский прогнозировал сооружение «меридиональных чрезматериковых путей», один из которых должен был связать Европу с Африкой. Этот путь, по мнению ученого, должен был начинаться «нашей Мурманской магистралью, направиться через центр Русской равнины на Кавказ, отсюда поперек главного Кавказского хребта, далее поперек Малой Азии в Сирию, от нее через Суэцкий канал в Египет, из Египта через восточно-африканские территории на Капштадт» [5]. В 20-х гг. ХХ в. взлет геополитической мысли в Советском Союзе оборвался последней открытой публикацией статьи А. Радо «Геополитика» в первом издании Большой Советской Энциклопедии[6].

Правда, в те же 20-е годы геополитические сюжеты разрабатывались русскими учеными, которые возглавили евразийское движение в эмиграции. Это были, в первую очередь, П.Н. Савицкий и Г.В. Вернадский, которые выступили не только основателями евразийства как идеологии «народа России – Евразии», но придали ему четкое геополитическое содержание. Вернадский в работе «Начертание русской истории» осуществил собственно геополитический анализ истории России. Так, комментируя схемы, показывающие «ритмичность государственно-образующего процесса», он писал следующее: «…нынче (Вернадский опубликовал эту работу в Праге в 1927 г.) Евразия представляет собой такое геополитическое хозяйственное единство, какого ранее она не имела. Поэтому теперь налицо такие условия для всеевразийского государственного единства, каких раньше быть не могло». Вернадский признавал под место развитием народов Евразии ту её часть, которая осваивалась русским народом, начиная со второй половины XVI века. Рассматривая Россию в контексте истории Евразии, Вернадский в «Начертании русской истории» отмечает, что в монгольский период история Руси есть лишь часть истории Евразии, а «русская история до конца XIX века далеко не совпадает с историей Евразии. Лишь с последней четверти XIX века история России есть, в сущности, история Евразии»[7]. Понятно, что в рассуждениях Вернадского речь не идет о Евразии как о целом материке, населенном другими древними цивилизациями (китайской, индийской, арабо-мусульманской и др.) и на котором зарождались и распадались великие царства, империи и государства, а не о России-Евразии. Историю Евразии определял он как историю «сообщества различных народов на почве евразийского место развития, их взаимных между собою притягиваний и отталкиваний и их отношения вместе и порознь к внешним (вне-евразийским) народам и культурам»[8]. В коллективной работе евразийцев (среди авторов которой были Г.В. Вернадский и П.Н. Савицкий) 1926 года под названием «Евразийство (опыт систематического изложения)» указывалось: «Именно с географической целостностью и определенностью русско-евразийской культуры стоит в связи наименование ее евразийской, причем давно уже утвердившийся в науке и обозначавший Европу и Азию как один материк термин получает более узкое и точное значение. Евразия в старом смысле слова подразделяется уже не на Европу и Азию, а на 1) срединный континент или собственно Евразию и два периферических мира; 2) азиатский (Китай, Индия, Иран) и 3) европейский, граничащий с Евразией примерно по линии: реки Неман-Западный Буг-Сан-Устье Дуная. Эта последняя граница является и водоразделом двух колонизационных волн, идущих одна на Восток, а другая на Запад и сталкивающихся на берегах Берингова моря. Таким образом, в общем и целом, с отклонениями в обе стороны, границы Евразии совпадают с границами Русской Империи, «естественность» которых засвидетельствована в последнее время тем, что они уже более или менее восстановились, несмотря на страшные потрясения войны и революции. Представляя собой особую часть света, особый континент, Евразия характеризуется как некоторое замкнутое и типичное целое с точки зрения климата, и с точки зрения других географических условий. Ограниченная с севера полосой тундр, на юге она окаймляется горными цепями и лишь в малой степени соприкасается с океаном и дающими к нему свободный выход морями. Этим и величиной ее определяются и ее экономические возможности. Для Евразии исключено активное участие в океаническом хозяйстве, характерном для Европы. Зато естественные богатства Евразии и их распределение открывают ей путь к экономическому самодовлению и превращают ее как бы в континент-океан». Так в развернутой форме выглядит евразийская концепция отечественных мыслителей, оказывающаяся столь привлекательной в настоящее время, в том числе, для утверждения Евразийского союза.

П.Н. Савицкого следует признать основателем отечественной евразийской геополитики. В статье «Европа и Евразия» П.Н. Савицкий впервые наметил основные темы идеологии евразийства и ввел в научный оборот термин «Евразия» как ключевую историософскую и геополитическую категорию. Остановлюсь несколько подробнее на этом «нововведении» Савицкого, который заявляет об обосновании евразийства с естественнонаучной и, говоря современным языком, культурологической позиции. Так, он вполне четко заявил, что «в чисто географическом смысле Россия в границах 1914 года или, вернее, в своих частях, лежащих на восток от меридиана Пулкова (берем искусственные пределы, так как естественная граница отсутствует), представляет собой своеобразный мир, отличный и от «Европы» (как совокупности стран, лежащих к западу от Пулковского меридиана, в сторону Атлантического океана), и от «Азии» (как совокупности низменностей Китая, Индостана и Месопотамии, горных стран, лежащих между ними, и островов, к ним прилегающих), – наиболее континентальный мир из всех географических миров того же пространственного масштаба, которые можно было бы выкроить на материках земного шара… Россия как по своим пространственным масштабам, так и по своей географической природе… является «континентом в себе». Этому континенту, предельному «Европе» и «Азии», но в то же время непохожему ни на ту, ни на другую, подобает, как нам кажется, имя «Евразия»… Вместо обычных двух на материке «Старого Света» мы различаем три континента: Европу, Евразию и Азию. Пределы «Евразии» не могут быть установлены по какому-то несомненному признаку, так же как не может быть установлена такая граница в отношении к обычному подразделению Европы и Азии. В последнем случае пределом Европы условно считаются восточные границы Архангельской, Вологодской, Пермской, Уфимской, Оренбургской губерний и Уральской области. Так же условно пределом «Евразии» можно считать границы Державы Российской или ее частей, лежащих к востоку от Пулковского меридиана. Таким образом, Россию мы отождествляем с Евразией». Так рассуждает Савицкий-географ, основные положения которого вошли в упомянутую выше коллективную работу «Евразийство (опыт систематического изложения)». Евразийская культура, по мнению автора, характеризуется ее общей интенцией противопоставления романо-германской культуре и даже «расширения рамок мирового протеста против романо-германской агрессии». Что же позволяет Савицкому утверждать собственно культурологический контекст евразийской идеологии? Это признание, во-первых, некоей целостности культуры великого множества народов Евразии и, во-вторых, центральной и определяющей роли «этнографической России» в «неромано-германском мире». Эта роль России, по мнению Савицкого-этнолога, Савицкого-культуролога, выражается в той силе, которая «способна свергнуть с себя безусловное подчинение «романо-германской» культуре и устранить слепое подражание «европейскому» образцу, «кошмар… всеобщей европеизации»». Вполне резонно автор замечает, что Россию в этом стремлении поддерживают примыкающие к ней туранские, монгольские, арийские, иверские, финские народы. И даже ряд народов и стран, примыкающих к границам России и стремящихся сохранить свою полную политическую от нее независимость, связаны, как тонко замечает Савицкий, с Россией «некоторой общностью духовного склада и отчасти расовых и этнографических свойств». И еще одну немаловажную социокультурную характеристику Евразии отмечает Савицкий: «Важнейшим фактом, характеризующим национальные условия Евразии, является факт иного конструирования отношений между российской нацией и другими нациями Евразии, чем то, которое имеет место в областях, вовлеченных в сферу европейской колониальной политики. Евразия есть область некоторой равноправности и некоторого «братания» наций, не имеющих никаких аналогий в междунациональных соотношениях колониальных империй»[9].

П.Н. Савицкий и Г.В. Вернадский первыми заложили основы такого синтетического анализа России – Евразии, что органически сочеталось с работами упомянутых выше авторов и получило дальнейшее развитие в исследованиях Л.Н. Гумилева, охвативших тысячелетнюю историю России – Евразии.

Евразийский континент, его срединная часть выступает для Гумилева местом формирования великорусской цивилизации на основе славяно-тюркского этноса. Исторический альянс Леса и Степи определил характер культуры этой цивилизации, ее геополитическую судьбу. Из учения Гумилева следуют геополитические выводы относительно России–Евразии и образующего его суперэтноса:

1. Евразия представляет собой место развитие суперэтноса, или объединенного великорусского этноса. «Географическая ось истории» Х. Макиндера наполняется богатым этнографическим и историческим содержанием, вскрывающим социокультурную динамику российской геополитики.

2. Геополитический синтез Леса и Степи в центральной части Евразийского континента выступает фактором культурно-стратегического контроля над его западной и восточной частями. Это, в свою очередь, предполагает признание многополярного мира и цивилизационного многообразия, не допускающего превосходства западной цивилизации над всеми другими.

3. Западная цивилизация находится на нисходящей стадии этногенеза, поэтому центр геополитических притязаний неизбежно переместится к более молодым этносам, одним из которых является русский этнос.

4. Геополитические сценарии будущего мирового развития должны основываться на прогнозных оценках возможных пассионарных толчков в различных регионах земного шара.

Думается, настало время рассматривать геополитическую доктрину России не только как сугубо руководящий политический принцип, но и как политическую теорию, имеющую фундаментальные философские и научные основания. Иначе говоря, геополитическая доктрина предстает и как теория, и как принцип познания и политического действия. И еще одно замечание необходимо сделать. Современная геополитическая доктрина должна формироваться и реализоваться, во-первых, в контексте цивилизационного подхода и, во-вторых, она должна стать важной частью геополитической картины мира и научного мировоззрения. Российская империя, осваивая Зауралье, в контексте глобальной политической истории формировалась как многонациональная евразийская держава. Это обусловило, в то время как соседние страны конфуцианской цивилизации самоизолировались и не попадали под влияние русской культуры, создание российского геополитического кода толерантности. Здесь уместно упомянуть, по крайней мере, две концепции классической геополитики – концепцию четырех глобальных пан-регионов К. Хаусхофера и концепцию культурно-функциональной предрасположенности регионов Евразии Д. Мейнинга. Как утверждал К. Хаусхофер, евразийский пан-регион должен объединяться на основе континентального блока Берлин – Москва – Токио, который способен противостоять англосаксонской стратегии Анаконды в экономическом, военном, морском и стратегическом плане. Д. Мейнинг, будучи одним из инициаторов стратегии атлантизма, в работе. «Хартленд и Римленд в евразийской истории» выделял три группы стран евразийского континента: тяготеющие к хартленду (России-Евразии), римленду, а также геополитически нейтральные пространства. В частности, к первой группе он относил Китай, Монголию, Северный Вьетнам, Бангладеш, Афганистан, Восточную Европу, Прибалтику, Карелию [10]. И в том, и в другом случае Россия (Советский Союз) рассматривались указанными авторами как связующее звено евразийского континента в геоцивилизационном плане. Исходя из сказанного выше, следует признать, что геополитическая доктрина России должна быть формироваться в русле утверждения русского проекта. На первом этапе его реализации (имперский проект), начиная с реформ Петра I, Россия вошла в число великих европейских держав и сформировала мощное культурное ядро. Советский проект (второй этап) показал миру, как в исторически короткий период времени, несмотря на тяжелейшие войны, стать сверхдержавой и оказать сильнейшее геополитическое и культурное влияние на все страны мира. Современный этап реализации русского проекта должен, несомненно, базироваться на сохранении государственной целостности и обеспечении геополитической безопасности России, а его идейной основой следует рассматривать евразийство, которое на протяжении XX века выступало «идеей-силой» глобального русского проекта как единая духовная настроенность общественного и индивидуального сознания, нацеленная на сохранение жизненного геополитического пространства России. Такая «идея-сила» в контексте этнографических исследований была осуществлена Гумилевым. В одном из своих последних интервью Гумилёв недвусмысленно заявил: «Если Россия будет спасена, то только как евразийская держава и только через евразийство».

Современная геополитическая доктрина должна формироваться и реализоваться, во-первых, в контексте цивилизационного подхода, а во-вторых, на основе геополитического мировоззрения. С полным основанием С. Б. Лавров заявлял, что утверждение геополитических интересов России всецело связано с утверждением идеи евразийства в нашем национальном сознании: «Евразийская судьба России – «крест» и для Петербурга, и для Урала, и для Сибири, разных, очень разных, но не могущих жить друг без друга районов»[11]. Евразийство как глобальный проект для России будущего следует рассматривать в качестве своеобразной мировоззренческой матрицы, на основе которой воспроизводятся ментальные черты характера, образа мыслей и поведения, отношения к природе, соседям, миру представителей русского суперэтноса. Так, по замечанию В. Шубарта, англичане призваны диктовать законы миру и держать Европу в состоянии равновесия. Французы стремятся к духовному лидерству в мире. Немцы колеблются между идеалами политического и духовного лидерства. И лишь русские стремятся к спасению человечества, что выражает дух иоанновской эпохи в виде русской идеи. «Она, – замечает Шубарт, – уже более столетия действенно проявляется в русской истории – и тем сильнее, чем меньше осознаётся. Гибко вписывается она в меняющиеся политические формы и учения, не меняя свои сути» [12]. В этом пункте Шубарта органично дополняет Гумилёв, называя тех же англичан, французов и немцев «хитроумными эксплуататорами», предлагает искать союзников. Так формулируется «Евразийский тезис: надо искать не столько врагов – их и так много, а надо искать друзей, это самая главная ценность жизни. И союзников надо искать искренних. Так вот, тюрки и монголы могут быть искренними друзьями…» [13]. Как же эти рассуждения укладываются в достаточно жёсткую глобальную парадигму? Славяно-православная цивилизация уникальна в том, что, в отличие от восточных и иных цивилизаций, она имеет общее с Западом «греческое ядро». Поэтому за ней (и за российской цивилизацией как ее ядром) сохраняется право имманентной критики цивилизации западной, западного проекта. В своё время это происходило на религиозной почве, что привело к противопоставлению православия католицизму и протестантизму (идеологема «Москва–Третий Рим»). Теперь эта критика должна быть направлена в русле утверждения русского проекта. На первом этапе его реализации (имперский проект), начиная с реформ Петра I, Россия вошла в число великих европейских держав и сформировала мощное культурное ядро. Советский проект (второй этап) показал миру, как в исторически короткий период времени, несмотря на тяжелейшие войны, стать сверхдержавой и оказать сильнейшее геополитическое и культурное (а в своей ментальной основе – православное) влияние на все страны мира.

Современный этап реализации русского проекта должен, несомненно, базироваться на сохранении государственной целостности и обеспечении геополитической безопасности России, на ускоренной динамике экономического роста и на творческом развитии отечественной культуры. Идейной основой русского проекта на этом этапе следует рассматривать евразийство и, не побоюсь это утверждать, обновлённое не только реалиями современной глобальной геополитики, но и достижениями реального коммунизма. Формирование геополитических кодов в современной мировой политике – это удел не только тех или иных держав, но и целых геоцивилизаций. Отсюда урок для Большой России (в пределах всего постсоветского пространства) может быть представлен как установка на сохранение своего самостоятельного пути в мировой истории – не склоняясь ни в сторону Запада, ни в сторону Востока. Сама по себе многополюсность мира неизбежно предполагает сохранение государств – ядер этих полюсов. В Евразии одним из таковых выступает именно Большая Россия. В одной из своих последних статей – «Евразийство: современность концепции…» – С.Б.Лавров писал: «Почему именно евразийство стало ключевой темой в дискуссиях о будущем России, об её геополитических путях? Видимо, эта геополитическая концепция созвучна нашей эпохе… она стала востребованной в наши дни, в эпоху отчаянных поисков «идеи-силы» (формула евразийцев) для России, как осмысление феномена России… Тезис о «евразийскости» страны имеет несколько важных следствий. Во-первых, концепции универсализма противостоит концепция особого пути, концепции вестернизации – призыв быть самими собой… Признание «евразийскости» России диктует и её геополитический путь – он не в фарватере США и Западной Европы… Евразийство – ориентир и разумной внутренней политике России… Наконец, из «евразийскости» России вытекает её внешнеэкономическая линия. Это весьма актуально и сегодня как антитеза призывам «быть как все»… Лучшим доказательством актуальности идей евразийства является их широкий переход из сферы науки в сферу политики, тревога и проклятия Запада по этому поводу» [14]. В связи с этим следует, во-первых, рассматривать вопрос о возможности восстановления статуса сверхдержавы России в составе зарождающегося Евразийского союза как одного из центров силы в обретающем свои контуры многополярном мире, и, более того, разрабатывать геополитический проект обретения статуса великодержавности Евразийским союзом.

Во-вторых, статус сверхдержавы следует рассматривать в ракурсе геополитического дискурса, а именно: на основе какой геополитической доктрины решаются задачи достижения державной мощи, имеющей, по крайней мере, четыре измерения (экономическое, военное, политическое и социокультурное). Вопрос о необходимости разработки геополитической доктрины России давно назрел, что вызвано коренными изменениями в устройстве современного мира.

Геополитический анализ предполагает рассмотрение основных факторов влияющих на развитие геополитических процессов, как на уровне отдельных государств, так и в рамках международного сообщества. К таким факторам, по нашему мнению, необходимо, в первую очередь отнести следующие характеристики современных государств.

Во-первых, географическое положение страны, которое определяет размеры и конфигурацию ее территории, положение государства в мировом геополитическом пространстве. Размеры территории непосредственно влияют на могущество государства и его влияние в международном сообществе. Страны, обладающие крупнейшими территориальными владениями, играют ведущую роль в мировой политике и в процессах обеспечения международной безопасности. Один из создателей геополитики Ф.Ратцель полагал, что держава может быть великой, если она обладает территориальными владениями не менее 5 млн. кв.км. Так, современная Россия имеет самую большую среди всех стран мира территорию (17,075 млн. кв. км), что является важным аргументом для укрепления статуса нашей страны в мировом сообществе и для обеспечения ее национальной безопасности. Канада, занимающая по данному показателю второе место в мире, имеет пространственные владения почти в два раза меньшие, чем Россия – 9, 976 млн. кв. км. Ведущее государство современного мира – США обладает четверыми по размерам территориальными владениями (9,36 млн.кв.км.).

В настоящее время все большее влияние в мировом сообществом приобретают государства, входящие в группу БРИК (Бразилия, Россия, Индия, Китай), которые называют «восходящие страны гиганты». Их территориальные размеры также впечатляют – Китай – третье место в мире по данному показателю (9,6 млн.кв.км), Бразилия – пятое место в мире (8,5 млн.кв.км). Последняя страна одновременно является крупнейшей страной в Южной Америке. Впечатляют территориальные владения Индии (3,29 млн.кв.км).

Географическое положение страны во многом определяет и стратегию обеспечения ее национальной безопасности. Оно влияет на выбор союзников и участие в региональных международных организациях, в том числе оборонительного характера, а также предопределяет основные направления соперничества и конкуренции с соседями и ведущими мировыми державами.

Большие территориальные владения обеспечивают, как правило, наличие значительных природных ресурсов, которые используются для развития народного хозяйства, в том числе военно-промышленного комплекса, значение которого для обеспечения национальной безопасности трудно переоценить. От конфигурации территории государства зависит система его внутренних коммуникаций и выход к мировым транспортным путям. Транспортная система имеет существенное значение для обороноспособности страны. Размеры и форма территории предопределяет размещение войск, рубежи обороны, возможности проведения военных операций за границей. Это имеет большое значение для обеспечения военной безопасности.

Во-вторых, государственный строй и политическая система общества, от которых зависит организационная структура и эффективность управления обществом. В современном демократическом государстве эффективность управления обеспечивают также такие факторы как наличие развитого гражданского общества, свобода общественной деятельности и функционирования средств массовой информации. Большое значение имеют также традиции и качество национальной дипломатии, которая обеспечивает взаимодействие с другими государствами и международными организациями. Дипломатия вместе с общественными организациями и средствами массовой информации формирует имидж страны в международном сообществе, который оказывает существенное влияние на возможности внешней политики страны, включая сферу национальной и международной безопасности. Уровень военного руководства страны, история стратегии и оперативного искусства, особенности национальной полководческой школы, подготовка личного состава вооруженных сил предопределяют решение геополитических задач в военной сфере.

В-третьих, национальная экономика имеет принципиальное значение для определения геополитического потенциала страны. Важной его составной частью являются промышленные и аграрные мощности, возможности научно-технического сектора экономики, состояние и инфраструктура транспорта, связи, мобилизационные мощности, стратегические запасы, интеграция в мировую экономику. «Отсутствие или не обеспечение экономической безопасности, по мнению российских ученых, делают проблематичным достижение иных аспектов безопасности.

Прорехи экономической безопасности сказываются на безопасности военной, обеспечить которую могут только государства с сильной экономической и политической властью»[15].

В-четвертых, уровень развития вооруженных сил, их количественные и качественные характеристики служат важным показателем при определении геополитических возможностей страны. При определении военного потенциала страны необходимо учитывать боеготовность и боеспособность как стратегических сил, так и сил общего назначения, развитие инфраструктуры тыла, уровень развития стратегии и военного искусства, уровень подготовки военных кадров, наличие и степень готовности резервов. Существенное значение имеет международная составляющая военной деятельности государства, в которую входят участие в оборонительных союзах, международные договора об ограничении и сокращении вооружений, моратории на испытание и развертывание новых видов вооружений и военной техники. От этих показателей зависит способность государства обеспечить свою военную безопасность в сложных геополитических процессах современного мира. «В наиболее общем виде сущность военной безопасности государства заключается в создании условий, исключающих опасность военного нападения, в поддержание его обороноспособности на уровне, обеспечивающем сдерживание вероятных противников от агрессии при опоре на военную силу, а также исключение или максимальное ограничение деструктивных проявлений военной силы внутри страны»[16].

Важными факторами также являются демографический потенциал и культурно-религиозные особенности страны. Демографически потенциал включает в себя количественные и качественные характеристики населения государства. Численность населения в значительной мере влияет на определение силы и мощи государства в современных международных отношениях. Так, при сопоставлении могущества США и Китая как в современных условиях, так и в грядущем мире, эксперты наряду с чрезвычайно быстрым ростом экономики и усилением вооруженных сил азиатского гиганта придают большое значению численному превосходству китайского населения над американцами более, чем в четыре раза. Однако Китайская Народная Республика пока существенно уступает Соединенным Штатам по качественным характеристикам населения, к которым относят уровень общей культуры населения, его образованность и профессиональную подготовку.

К культурно-религиозным особенностям относятся национальные и конфессиональные особенности, наличие коренных народностей и их интересы, криминогенная обстановка в стране, традиции отношений с народами соседних государств, которые могут иметь дружественный характер или быть отягощены «историческими обидами» и недоверием, уходящими в глубь веков. Следует принимать во внимание и традиции разных народов по защите своей независимости. Например, испанцы в период Реконкисты более семи веков отстаивали свою государственность от вторжения мавров, не удалось их покорить и другим завоевателям, включая Наполеона. Примеры массового героизма многократно проявлял русский народ при защите своей страны от иноземных вторжений. И, наоборот, некоторые народы на протяжении многих веков, утратив независимость, жили под иностранным владычеством.

Анализ указанных геополитических факторов направлен на выявление их иерархии применительно к специфики конкретного государства, а также и текущей и перспективной международной обстановки в региональном и глобальном измерении. Такой анализ может быть весьма полезен при разработке стратегии внешней политики, важным составными частями которой являются обеспечение национальной и военной безопасности государства. Так, в «Концепции внешней политики Российской Федерации», утвержденной бывшим президентом России Д.А.Медведевым в разделе «Приоритеты Российской Федерации в решении глобальных проблем записано: «Многообразие и сложность международных проблем и кризисных ситуаций предполагают своевременную оценку приоритетности каждой из них во внешнеполитической деятельности Российской Федерации. Использование политико-дипломатических, правовых, военных, экономических, финансовых и иных инструментов при решении внешнеполитических задач должно быть соразмерно их реальному значению для обеспечения внешнеполитических интересов России и осуществляться при должной скоординированности действий всех ветвей власти и соответствующих ведомств»[17].

Геополитические факторы, влияющие на текущее и перспективное положение государства в региональной и мировой системах международных отношений и на развитие самих этих систем, могут выступать в разных качествах. Во-первых, они могут способствовать стабилизации ситуации, когда служат укреплению международного сотрудничества и взаимодействия. Государства, находящиеся в схожих геополитических условиях, имеют совпадающие или близкие национальные интересы, что ведет к укреплению их сотрудничества, в том числе и в области укрепления военной безопасности. Такое сотрудничество, предпринимаемое на коллективной основе, содействует устойчивому развитию, как на региональном, так и на глобальном уровне.

Во-вторых, геополитические факторы могут порождать конкуренцию и соперничество между государствами. Важную роль в этом процессе играют территориальные споры, геополитические противоречия, стремление поставить другое государство в невыгодные для условия на международной арене. Такие действия и ситуации могут вызывать состояние конфронтации, оказывать дестабилизирующее воздействие на региональные и мировые процессы.

Таким образом, анализ состояния геополитических факторов, определение их приоритетности представляют собой основу при разработке внешнеполитических концепций современных государств, важную составную частью которых являются доктрины обеспечения национальной безопасности, включая стратегии военной безопасности.