АВ 2012г. май Развитие политической системы Российской Федерации
Приложение 5.
Изменение роли политических партий как субъектов –
выразителей общественных интересов в современных условиях
Подготовлено информационно-аналитическим управлением
Законодательного Собрания Нижегородской области
Политические партии с исторического момента своего появления изменили сферу политики, создав новые возможности влияния граждан на власть. В силу своей коллективности и организованности партии оказались эффективнее, по сравнению с отдельными личностями, в вопросах мобилизации общественного мнения, представительства и реализации политических интересов социальных групп.
В то же время, рубеж тысячелетий политические партии большинства стран мира перешли по многим показателям в новом качестве: далеко не о каждой из них в настоящее время можно сказать, что это организация единомышленников, что она – структурный элемент гражданского общества, массовая общественная организация, напрямую выражающая и транслирующая интересы и запросы своих членов, и т.д.
Изменение, а, точнее, ослабление, роли партий отчасти вызвано разочарованием населения в партиях как механизмах представительства интересов; граждане стремятся быть независимыми, идеологически не ангажированными, во многом считая это «пережитком прошлого». Структурные изменения в экономике развитых стран в последние десятилетия, по существу, подорвали социальную базу массовых партий: улучшались условия труда, повышалась зарплата квалифицированных рабочих, что изменяло их политические взгляды. Вследствие этого, значение классового сознания и политической идеологии в формировании партийных предпочтений обывателя заметно упало.
В постиндустриальных обществах существенно трансформировался механизм выработки политических предпочтений. В условиях возросшего идейного многообразия, легкости получения гражданами доступа к информации в сфере идей и концепций, политические партии вынуждены отказываться от притязаний на идеологическое и интеллектуальное руководство массами.
Общественные институты в их «классических», устоявшихся формах имеют ограниченный исторический срок существования; в этом отношении, политические партии прошли длительный путь. Стартовый импульс для их возникновения в современном виде – это даже не капитализм и не эпоха индустриализации, а предшествующий общественный строй, феодализм, и протекание процесса размежевания общественного сознания с ним и его идеологической атмосферой .
Порожденные складывающимся гражданским обществом политические партии в их традиционном виде и форме сопутствовали индустриальной эпохе. Наступающая же эпоха постиндустриализма, информационного общества, по существу, поставила вопрос о завершении существования политических партий в формах, привычных для периода XIX
– середины ХХ века. Наблюдаемые в настоящее время процессы, связанные с деятельностью политических партий и их представителей, демонстрируют качественные изменения, итоговой точкой которых может стать порождение нового общественного института политической консолидации масс, на новых коммуникационных, технологических, организационных, и, в целом, социальных основаниях .
В числе происходящих изменений можно выделить следующие направления качественных переломов:
1) потребность гражданина в политической партии (как корреляте политической позиции, выразителе мнения, социальном инструменте и т.д.);
2) потребность политической партии в гражданине (социальной базе, электорате, источнике финансовой поддержки, и т.д.);
3) отражение деятельности политической партии в общественном сознании (формы, типы коммуникации, восприятие).
В указанных отношениях можно отметить моменты, излагаемые ниже.
Потребность гражданина в политической партии
Массовые партии возникли с введением всеобщего избирательного права, – партии, имеющие численно значимый характер, ориентированные на агрегацию части общества по социальному, классовому признаку и, отчасти, ее политическое «просвещение». Они возникли при достижении обществом определенного уровня гражданской зрелости, а, возникнув, стали доминирующим фактором политической жизни.
Уже в Древней Греции стихийно образовывались политические группы, которые назывались «партиями». Они представляли собой временные объединения для поддержки какой-либо личности, но политическая борьба по большей части оставалась соперничеством отдельных индивидов, опиравшихся на своих сторонников. Но только эпохе индустриализации сопутствует появление устойчивых массовых партий, имеющих разветвленную и жесткую бюрократическую систему управления, позволяющую вовлекать в партию большие массы людей и контролировать первичные организации, которые строятся как по территориальному, так и по профессиональному, производственному (переплетаясь с профсоюзной деятельностью) принципу и являются открытыми для новых членов. Массовые партии заинтересованы в пополнении своих рядов, так как исходно они существуют за счет членских взносов. В партиях возникает иерархическая структура подчинения первичных организаций и система управления ими.
Прямая идеологическая функция первичных организаций массовой партии на местах в отношении гражданина как удовлетворение его потребностей – во многом «конфессиональная»: они доносят до гражданина идеологическую платформу, разделяемую членами партии, ведут разъяснительную работу, служат своего рода идейным прибежищем для него. Фактически, исходная функция массовых партий – давать ответы на концептуальные мировоззренческие вопросы, на которые раньше отвечала только церковь: в части того, что гражданину нужно для реализации его жизненных интересов, что он должен делать, за что бороться и т.п. Происходившая на этапе зарождения и расцвета индустриальной эпохи секуляризация общественного сознания делала политические партии актуальным политическим институтом уже по этой причине: среднестатистический гражданин, благодаря восприятию политического «продукта» – от отдельных лозунгов до объемных теоретических трудов – проникался реальной проблематикой социально-экономической сферы в жизнедеятельности общества, по существу, переходил на новый уровень осмысления реальности, получал идейную опору во вне-религиозном контексте.
Указанный выше вид «идеологических услуг», оказываемых политическими партиями гражданину, безусловно, был наиболее актуален в XIX веке. В течение второй половины ХХ столетия стал набирать силу процесс медиатизации политики: произошло расширение и упрощение доступа к политически значимой информации для широких слоев населения, до этого вынужденных полагаться на интерпретации политической реальности, предлагавшиеся им представителями политических партий в условиях непосредственной личностной коммуникации.
К настоящему времени, можно отметить, пик секуляризации общественного сознания уже пройден (примерно в середине ХХ века); наблюдается даже определенный откат. В то же время, в условиях перехода к информационному обществу, повышения среднего уровня образования населения, легкости самостоятельного получения человеком информации, касающейся сферы идеологий, концепций и т.п., значимость политической партии как идейного «поводыря» фактически упала до минимума. Гражданин, который видит выразителем своих взглядов и интересов того или иного отдельного политического лидера, в современных условиях не нуждается в информационном опосредовании на местах низовыми представителями политической партией позиции этого лидера, – СМИ донесут позицию и образ политика непосредственно.
В этом есть свои позитивные и негативные стороны: гражданин может быть доволен высоким уровнем информированности, не замечая своей оторванности от принятия решений и влияния на власть; он отождествляет знание о проблемах дня, не предусматривающее активности, с действиями в отношении них, которые возможно реализовать, по большей части, именно в контакте с политической партией .
Потребность политической партии в гражданине
Потребность политической партии в гражданине, как постоянной социальной опоре, – черта массовых партий. Помимо идеологического «диалога» с членами или сторонниками партии, взаимность потребности заключается и в том, что, помимо возможности приведения партией в действие значительных масс населения (в случае принятия решения о выступлениях, демонстрациях и т.п.), члены массовой партии и являются основой ее финансовой поддержки и существования как организации.
Финансирование политических партий может осуществляться из пяти источников: вступительные и членские взносы, предпринимательская деятельность партий, институциональные пожертвования, государственное финансирование, частное финансирование. Первые два источника составляют самофинансирование политических партий; исторически они возникли раньше, чем остальные. В первоначальный период своего развития партии были материально независимыми и самостоятельными, но эта эпоха фактически ушла в прошлое вместе с массовыми партиями. Кадровые же партии принципиально не могут наполнить партийную казну таким способом.
В то же время, количество и напряженность массовых акций, организуемых именно политическими партиями (не профсоюзами и т.д.) в последние десятилетия неуклонно падает: экономический рост (в развитых странах) сглаживает социальные различия, устраняет существенные классовые антагонизмы, растворяет границы классов, тем более, происходит их переформатирование в постиндустриальную эпоху. Общество во многом переходит от конфликта, как способа действия и развития, к выработке консенсуса. Межклассовые и межидеологические движения стремятся выражать общенациональные интересы, отстаиваются идеи солидарности, согласия и прогресса (европейские социал-демократические партии, партии «зелёных» и т.п.). Таким образом, значительность численного состава партии, как «орудие», которое может быть приведено в социальное действие в ходе акций протеста и т.п., утрачивает свое значение. В последние десятилетия основной функцией партий стала мобилизация избирателей под конкретные выборы, эпизодическое увеличение числа ее сторонников, а не постоянное поддержание числа ее членов: для этого партии совершенно не обязательно быть массовой. В итоге, опыт зарубежных государств показывает, что руководство политических партий не стремится к росту числа членов.
В связи с утратой массового характера партий и сокращением суммы членских взносов, новым источником финансирования партий, по масштабам существенно превосходящие традиционные членские взносы, стало государственное финансирование. Включение государств в финансирование политических партий в западных странах произошло в 60-70-е годы ХХ в. Первой страной, которая ввела в законодательном порядке государственное финансирование политических партий, была ФРГ; затем в 1960-х годах оно было введено во Франции, Австрии, Швеции, Финляндии, Дании; в 1970-х годах – в Италии, Норвегии, Канаде и США. Некоторые современные партийные объединения в развитых странах на 80% зависят от государственного финансирования. Например, в США кандидаты от партии большинства могут получить государственную субсидию на покрытие всех расходов по президентским выборам на национальном уровне.
В России государственное финансирование политических партий осуществляется в соответствии с нормами статьи 33 Федерального закона от 11.07.2001 № 95-ФЗ (с изм. от от 22.07.2008) «О политических партиях»:
«6. Государственное финансирование политических партий, принимавших участие в выборах …, осуществляется:
а) по результатам выборов депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации – ежегодно в размере двадцати рублей, умноженных на число голосов избирателей, полученных федеральным списком кандидатов, выдвинутым политической партией;
б) по результатам выборов Президента Российской Федерации – единовременно в размере двадцати рублей, умноженных на число голосов избирателей, полученных выдвинутым политической партией зарегистрированным кандидатом на должность Президента Российской Федерации.»
Зарегистрированные политические партии имеют право на получение средств федерального бюджета в случае:
- если федеральный список кандидатов, выдвинутый политической партией на выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации, получил по результатам выборов не менее 3% голосов избирателей, принявших участие в голосовании по федеральному избирательному округу;
- если зарегистрированный кандидат на должность Президента Российской Федерации, выдвинутый политической партией, получил по результатам выборов не менее 3% голосов избирателей, принявших участие в голосовании.
Таким образом, и российская политическая система находится в русле тенденций обретения значительного государственного финансирования (в масштабах десятков и сотен миллионов рублей ежегодно) деятельности политических партий, по факту привносящего в демократию элементы т.н. «управляемой демократии». Закономерный итог смены основного источника финансирования: партии стремятся соответствовать критериям, позволяющим получить максимальную финансовую поддержку государства, все более пренебрегая непосредственной связью со своей исходной социальной базой, вернее, уже не испытывая в ней былой потребности .
Негативным следствием этого может стать – и уже становится – уклонение партий от полноценного соответствия воле, требованиям и интересам своих избирателей, искажение или частичное пренебрежение ими, для того, чтобы не терять гарантированный и весомый источник средств для поддержания существования партии как бюрократической организации.
Знаковым, по нашему мнению, является неявный отказ от исполнения депутатом в представительном органе власти своих прямых функций – как выразителя интересов граждан – связанный с переложением ответственности за принимаемые решения на партийный бюрократический аппарат в ходе т.н. «консолидированного фракционного голосования». Оно, несмотря на формальное выражение общей партийной позиции, низводит роль депутата до формальной фигуры, а роль избирателей, отдавших свои голоса за него, нивелирует до аморфной социальной массы без интересов, мнений и т.п.
Пусть и с определенным опозданием, гражданское общество осознает новые складывающиеся реалии и начинает отдавать отчет в «моральном устаревании» партий, которые активно напоминают о своем существовании в основном перед выборами, и лишь весьма ограниченным набором лиц «профессиональных политиков», которых избиратель лично и непосредственно, скорее всего, никогда не увидит. В этой связи, наблюдается отход избирателей от поддержки старых партий и официальных политиков, так как их считают коррумпированными «системными» игроками. При этом симпатии избирателей не переходят т.н. «третьим» партиям: создаются новые, уличные, несистемные движения (пример – американское OccupyWallstreet, ставшее непосредственной общественной реакцией на поведении финансово-экономической элиты в условиях мирового финансового кризиса ).
На раннем этапе существования и деятельности политических партий, в индустриальную эпоху, влияние на общественное сознание и даже во многом его формирование, в т.ч. путем непосредственной личностной коммуникации, было естественной и обязательной функцией политических партий . Массовые партии того периода, с низовыми организациями, служили непосредственными проводниками, доносившими от иерархической верхушки партии вниз, до населения, требуемый контент: политическую платформу, идеи, лозунги, разъяснение реалий текущего момента и т.п. Соответственно, партии воспринимались как естественный элемент социальной и политической реальности, весомый и необходимый общественный институт медиативного характера. Возможности СМИ, например, столетие назад или ранее, не позволяли нести идеологию в массы без агитационных мероприятий представителей партии и населения «лицом к лицу». Политики стояли перед фактом, что донести до людей то, что они хотят выразить, с высокой степень эффективности и охвата получается только с помощью развитых партийных организаций на местах.
В современных условиях, особенно со второй половины ХХ века, с развитием телевидения (но и до этого, с первой половине ХХ века, с развитием радио) партийные лидеры оказались способны осуществлять коммуникацию непосредственно с избирателем, без привлечения фундамента партийной «вертикали». Избиратели стали делать свой выбор, голосовать «за» или «против» также, в большинстве случаев, без посредничества низовых партийных организаций и личностной коммуникации с представителями партии. Медиатизация политической коммуникации снизила значимость политических партий в общественном сознании.
Доступ в СМИ стал одним из ключевых условий политического успеха; для публичного политика общенационального масштаба в настоящее время актуален принцип «если тебя нет в телевизоре, значит тебя не существует». Популярность приходит к политическим лидерам, которые научились создавать информационные поводы в телевизионном формате. Электоральная борьба не просто переместилась в медиатизированную реальность: СМИ в некоторых случаях стали примерять на себя статус основных субъектов электоральной политики. Произошло переплетение сферы политического и СМИ, что позволяет говорить о формировании медиа-политической системы.
XXI век создал очередную медиа-площадку для политической активности – Интернет. По оценкам экспертов, Интернет как средство политической коммуникации начинает обретать реальную значимость, когда количество регулярных пользователей «всемирной паутины» в стране или регионе превышает уровень около 10% взрослого населения. К настоящему моменту и в развитых странах, и в России этот порог преодолен.
Таким образом, сам образ политической партии (в т.ч. достаточно массовой) как обязательного, необходимого элемента политической реальности, в общественном сознании отходит на второй план . Все еще нормальным и понятным считается существование «кадровой» партии, имеющей некое минимально необходимое число членов, – но вопрос об обязательном существовании низовых ее организаций, непосредственно и постоянно находящихся в контакте с электоратом, практически не возникает.
Чертой информационной, постиндустриальной эпохи становится достаточность оповещения – через СМИ – потенциального избирателя о существовании партии, и главным элементом которых являются не столь идеи, сколько знаковые публичные фигуры, и поддержание, с помощью инфо-поводов, образа партии в дальнейшем. Политическим партиям все чаще приходится иметь дело с людьми, которые подобны покупателям, вкратце (перед выборами) осматривающим взглядом «политические товары» и во многом спонтанно выбирающим то, что удовлетворит их потребительские запросы. В силу подобного восприятия и сама актуальность и популярность той или иной политической партии обретает ограниченный, причем весьма непродолжительный, «жизненный цикл».
«Жизненный цикл» товара включает т.н. «стадию признания», «стадию зрелости» и «стадию спада»: вначале избиратель проявляет живой интерес к новому партийному «бренду», названию, персоналиям, заявляемым идеям; происходит определенное воодушевление, связанное с надеждами; затем происходит привыкание, и далее – потеря первоначального импульса, осознание несостоятельности политических надежд и ожиданий. Давно находящиеся в поле зрения партии электорального отклика и энтузиазма уже практически не вызывают.
Указанные закономерности в значительной степени относятся к российскому избирателю, не имевшему опыта существования в условиях многопартийности до 1990-х гг. В этой связи, именно российский избиратель – в сравнении с жителями развитых стран – является наиболее медиа-зависимым, воспринимающим политические партии как медиа-продукт. Речь при этом уже не идет о десятилетиях и столетиях устойчивого существования партий как носителей идеологий: меняющиеся реалии диктуют новые кратковременные тенденции и настроения, под них формируется политический продукт, в определенном электоральном цикле он потребляется избирателем; к следующему же циклу он вполне может выйти из употребления, – в связи с «немодностью».
Взаимоотношения между элементами или институтами политической системы общества не остаются неизменными; это касается и института политических партий в их взаимодействии с гражданским обществом и государством. В последнюю четверть ХХ и в начале XXI века в большинстве стран мира, давно вставших на путь демократии, партийная система эволюционирует, фактически, в помощника делегирования властных полномочий народа государственным структурам. Это изменение не соответствует интересам гражданского общества и, по существу, неявным образом сдает его позиции в соотношении с государством.
Политические партии изначально возникли и функционировали как неформально создаваемые общественные объединения. Инициатором их создания были граждане; функционировали партии как организации, агрегирующие интересы общества и, по мере возможности, способствующие их реализации. В рамках системного подхода очевидно, что достижение исходной цели создания политических партий – вернее, устойчивое удержание данной цели, – возможно лишь при неизменности значимости и функциональности всех элементов, составляющих политическую партию как систему. В то же время, произошедшие изменения элементов системы очевидны; они имеют качественный, переломный характер. Партии перестали опираться на массовые низовые организации; членские взносы перестали быть финансовой основой деятельности партии; происходит атомизация партий: потребность в разветвленной партийной организации как проводнике идеологии сверху вниз отпала. Главным финансистом и, по существу, в этом отношении, «соратником» партий стало то, что когда-то было «противником», точкой приложения сил, – государственный аппарат. По мере нарастания помощи государства встает вопрос об отсутствии аргументов, позволяющих отнести политическую партию к организациям гражданского общества .
Изменились не только элементы партии как системы: изменилась и внешняя среда, в частности, такой ее элемент, как электорат. Наступление пост-индустриальной, информационной эры существенно поменяло его когнитивные характеристики : на место человека, который, в силу своего классового положения, мог всю жизнь оставаться сторонником той или иной партии, по раз и навсегда продуманным соображениям, пришел перегруженный информацией – и считающий себя, в этой связи, вполне идейно компетентным – потребитель, востребующий яркую телевизионную картинку и обязательную достаточную «свежесть» политического продукта.
Тем не менее, уже в ближайшем будущем характеристики избирателя-«потребителя» снова изменятся: с наступлением Интернета исчезает телевизионный рычаг влияния на избирателя – для использования которого, в основном, партиям сейчас и требуется значительное финансирование со стороны государства. Потенциальный избиратель не в отдаленном будущем, а уже сейчас – например, в мегаполисах наблюдается тренд «немодности» телевидения, затрагивающий значительную долю населения, – перемещается в ситуацию медиа-равенства всех политических партий, ознакомление с политическими платформами, программами и материалами которых он осуществляет в той мере, в которой сам захочет.
По нашему мнению, в таких условиях сохранение и поддержание государством института политических партий в их традиционном виде – как «дотационной отрасли», подобной сфере культуры или сельского хозяйства, – представляется проблемным. Потребность в востановлении баланса «гражданское общество – государство» в нынешних реалиях не может быть достигнута небольшими коррективами существующего положения дел, так как естественная эволюция института политических партий направлена против восстановления данного баланса. Фактически состоявшаяся – с переходом на преимущественно государственное финансирование – утрата независимости партиями, а следовательно, и способности полноценно и неискаженно выражать интересы тех слоев общества, которые они представляют, утрата ими статуса общественных организаций в т.ч. и по непосредственным количественным характеристикам, с переходом к пост-индустриальному обществу востребует радикально иные формы агрегированного идейного и институционального выражения воли и потребностей гражданского общества.
«Общественные группы, образующиеся внутри правового государства для совместного политического действия на почве общих всем индивидуумам, входящим в группу, политических целей, интересов и идей» (определение политической партии) утратят вид бюрократических организаций, олицетворяемых несколькими медиа-лицами в электронных СМИ и финансируемых в основном из государственной казны. Они обретут новый старт на изначально неформальных общественных основаниях и инициативах – для того, чтобы восстановить целеполагание, связанное с прямым и оперативным выражением общественных интересов, к настоящему времени политическими партиями во многом утраченное.
Практически нет сомнений, что институциональным оформлением «партий» будущего станет подобие современных социальных сетей в Интернете; политическая активность, по большей части, переместится в информационное пространство. Вопросы внутрипартийной жизни, – информирование о мероприятиях, праймериз, возобновленное финансирование за счет членских взносов (но осуществляемых уже через электронные платежные системы), агитация, размещение «партийного» и рекламного контента, референдумы, выборы и т.п. станут принадлежностью Всемирной сети.
В то же время, помимо организационных и технических моментов будущих форм (можно назвать их Web-партии) политической самоорганизации и сегментации гражданского общества, подобной современному партийному полю, нельзя не отметить уже происходящие качественные изменения политической активности, связанные с расширением политической «повестки дня» и включением в нее – то есть, в спектр политического поля, со своей позицией на котором будут определяться избиратели, – новых тем, связанных, в основном, с вопросами интеллектуальной собственности.
По нашему мнению, движение, называемое «Пиратской партией», в короткие сроки набирающее политический вес в развитых странах, несмотря на пока еще обретаемое ею традиционное институциональное оформление, в существующих политических реалиях, станет первой партией, которая перейдет в новые Web-формы.
«Пиратская партия» – политическое движение, зародившееся в Скандинавии в начале 2000-х годов, выступает за свободный доступ к интернет-контенту, открытие в интернете всей информации об административных процедурах и т.п.; действует более чем в 20 странах мира, в том числе в России и Украине. Уровень популярности партии к настоящему времени, например, в ФРГ: на состоявшихся 18 сентября т.г. местных выборах в парламент г.Берлина «Пиратская партия» получила около 9% голосов избирателей, заняв 5-е место среди всех политических движений страны.
Данное дополнение уже существующих политических дихотомий («консерваторы – либералы», «правые – левые» и т.д.) новыми противопоставлениями, связанными с использованием и распространением контента[1], обусловлено ростом значимости информации в постиндустриальную эпоху и переходом интеллектуальной собственности в ранг полноценного, базового средства производства. Само возникновение партий, выдвигающих в фокус общественного внимания проблемы, которые принципиально не могут быть адекватно решены в до сих пор законодательно довлеющей парадигме индустриального общества, обрисовывает образ пост-индустриального политического будущего, в котором роль «партий» (уже в виде Web-партий) – как активных, дееспособных структур, стоящих целиком на стороне гражданского общества, – будет, по нашему мнению, восстановлена на новом качественном уровне.
Между тем, если обращаться не только к политическим партиям в их будущих формах, как наиболее крупным и устойчивым из них, но оценить основные черты становящихся форм гражданской самоорганизации в целом, которые можно наблюдать уже сейчас, они таковы:
1. Формирование граждански активных групп и объединений в первую очередь – по поводу конкретных локальных проблем, а не идеологических доктрин; в этой связи, по большей части запросы граждан к власти на практике касаются деятельности органов МСУ.
2. Мобильность и быстрота самоорганизации граждан, на основе использования современных информационных технологий (ранее нереализуемая).
3. Объединения не имеют бюрократической формы внутренней организации и функционирования.
4. Социальная значимость и актуальность проблемы частично обозначается численностью возникающего в связи с ней объединения граждан.
Возможности мобилизации гражданского общества уже сейчас таковы, что по наиболее острым вопросам наблюдалось спонтанное проявление активности, связанное со сбором и самоорганизацией в существующих неспециализированных социальных сетях, до 60 тыс. человек (митинги в г. Москве 10 и 24 декабря 2011 г., 4 февраля 2012 г.)
5. Объединение закономерно прекращает свое существование с решением проблемы, которая вызвала его появление.
Уже сейчас, в ряде случаев, информационный сигнал от гражданского общества по той или иной проблеме власть получает напрямую – но в нечетком виде; и, хотя перед органами власти может встать качественно новая потребность «расшифровывать», уточнить и понять такие сигналы, значимость или даже необходимость данной работы подкрепляется тем, какое количество граждан проявило свою активность по поводу проблемы.
Например, вместо получения депутатом представительного органа власти письма от одного избирателя, в котором излагается суть конкретного вопроса и предлагаются пути его решения, власть может оказаться перед фактом митинга, флэш-моба и т.п. общественного мероприятия, которым никто не руководит и в ходе которого ничего однозначно не заявляется (ряд требований и т.п.) Тем не менее, пренебрежение таким выражением общественной активности только потому, что его формы непривычны, а информационные каналы нестандартны, и форма выражения не забюрократизирована, негативно отразится на авторитете и легитимности власти…
В этом отношении, можно отметить недостаточную готовность органов власти к диалогу и взаимодействию с проявлениями гражданского общества в указанных формах. До последнего времени, власть скорее демонстрировала готовность указывать обществу стратегические направления развития, средне- и долгосрочные проекты и планы на перспективу. Реакция же на возникающие точечные импульсы гражданской активности, в ходе реализации практических мероприятий и связанных с ними проблемных моментов, не являлась ее сильной стороной; достаточной квалификации в этом отношении пока не наработано. Власть стоит перед необходимостью учиться работать в режиме «реального времени», откликаясь на нужды и потребности граждан «здесь и сейчас». Основные объективные препятствия на этом пути – коррупция и «чиновничий» стиль работы.
Для необходимой эволюции системы политического управления, по нашему мнению, неоходимо:
- довести до логического завершения административную реформу, в т.ч. вынесение из сферы ведения государства предметов, которыми оно, по существу, в условиях капиталистической экономики и свободного рынка, не должно заниматься: бизнес, реальный сектор экономики т.п., оставить за государством только социальную сферу;
- легализовать объединения (политические и др.) любых форм, – точнее, установить необходимость со стороны власти учитывать интересы объединения граждан просто по факту их объединения. Это тем более необходимо, что с увеличением объема информационных потоков, темпа социальной жизни граждане перестают быть ориентированными на устойчивую многолетнюю причастность к объединениям, подобным классическим политическим партиям. Более того, нормальным становится как раз распад и диссоциация объединения граждан после того как проблема решена (и наоборот, – продолжение существования группы служит показателем того, что проблема решена и исчерпана не полностью);
- расширять каналы коммуникации «власть-общество»: это касается не только Интернета, а любых информационных каналов. В числе вариантов решения проблемы – «большое, расширенное правительство» и т.п. Этому могут послужить и определенные модификации представительных органов, подобные Общественным палатам (которые должны формироваться персонально на иной, более демократичной основе, без назначения сверху), консультативным советам и др.
Более того, с выбором обществом новых, прямых каналов влияния на власть и желанием граждан влиять на нее во все большей степени можно ожидать исчезновения потребности в «симулякрах» гражданского общества, подобных Общественным палатам, так как всякое формальное и бюрократическое посредничество между обществом и властью будет восприниматься гражданами как «лишнее звено», которого можно избежать. И сами представительные органы власти будут «ужиматься», отдавая часть своей компетенции «интерактивной демократии», с развитием прямых связей «народ-власть».
[1] Отдельные вопросы указанного дополнения позиций политического спектра будущего назрели настолько, что их касаются и первые лица государств; свидетельство тому – озвученное в рамках выступления Д.А. Медведева на Саммите G20, прошедшем 3-4 ноября 2011 г., предложение: «Использование контента, распространяемого в Интернете, будет считаться законным до тех пор, пока правообладатель не заявит об обратном». Этим высказыванием обозначен не просто частный момент, связанный с разрешением споров на использование интеллектуальной собственности, но, по существу, поддержан базис платформы «Пиратской партии».